Муниципальное казенное учреждение культуры
Волосовская городская центральная библиотека
Волосовская городская центральная библиотека
Живая история района
Так называют Евдокию Петровну Иванову те, кто хорошо ее знает. Она не историк и не краевед, её знания о районе не уходят вглубь веков и приобретала она их не в архивах и библиотеках: она знаток новейшей истории, насчитывающей, в общем-то, тоже немалый срок — около 60 лет.
«Университетами» Евдокии Петровны, где она изучала историю района, — были его поля, его земля, каждый гектар которых, каждая «сотка» были исхожены и «измерены» её ногами. Она знает названия всех деревень и хуторов, которых до войны были сотни, одних колхозов до укрупнения насчитывалось 210. Ей иногда звонят из районного архива с просьбой уточнить название сгоревшей деревни, принадлежность населенного пункта к определенному сельсовету.
Удивительно ясная память бережно хранит географические названия, имена, цифры. Для Евдокии Петровны Ивановой это не просто история района, это — история ее жизни.
Детство
Родилась она на Псковщине за год до Великой Октябрьской в большой и дружной крестьянской семье, где за длинный обеденный стол садилось 10 человек, в том числе и семеро детей. Дуня была по счету второй и вынянчила пятерых младших. Многодетная семья не бедствовала, потому что все от мала до велика трудились. Старшие дети ухаживали за младшими, матери хватало забот по дому. Уже став взрослой, Евдокия Петровна поняла, каким талантливым был её отец. Не было ремесла, которого бы он не знал: он сам построил дом, умел класть печи, делать колёса для телеги, выделывать шкуры, шить шубы, делать хромовую кожу, тачать сапоги. Даже гребешок для волос он мог сделать из бычьего рога. Нередко к ним в дом заглядывали соседки с просьбой скроить ребенку рубашечку или штанишки. Все дети были справно обуты-одеты и сыты — в семье держали три коровы, лошадь, стадо овец, птицу. Жизнь семьи изменилась с организацией колхозов - лошадь, коров, инвентарь пришлось сдать, и работать на государство за «палочки». В доме не было копейки денег, кроме тех, что посылала отцу Дуня.
В людях
В 12 лет, окончив 4 класса, Дуня была отдана в город «в люди». Каким горьким мог бы стать хлеб «девочки на побегушках», но Дуне повезло — она попала в профессорскую семью к добрым и интеллигентным людям, которые относились к ней, как к родной, а ее маленькая подопечная, только на пять лет моложе няни, была ей как сестричка. Хозяева дали ей и «путёвку в жизнь» - помогли вступить в Псковский землеустроительный техникум.
Четыре года из пяти она жила в этой семье, училась, а в свободное время помогала по хозяйству. Она была сыта, одета-обута, а стипендию высылала домой, в деревню. Прелесть студенческой жизни она почувствовала только в последний год учёбы, когда переехала в общежитие – тогда впервые стала ходить на танцы, на студенческие вечера, бегать в кино.
Первые шаги
После окончания техникума её направили техником-землеустроителем в Лычковский район, за Старую Руссу – тогда это была Ленинградская область.
Первые шаги давались нелегко. После нелегкой, но «оседлой» жизни всё время приходилось бывать в разъездах. Месяцами жили в разных колхозах, в избах у старушек, которым колхоз за это платил трудодни, а точнее — ставил те же «палочки». После недолгой работы в Порховском районе весь отряд во главе с начальником был переведён в Волосовский район. Это было в 1939 году, когда началось сселение хуторов. Бывшим хуторянам нужно было нарезать земельные наделы, проектировать новые усадьбы. Кроме того, землеустроители вводили овоще-кормовые севообороты - район считался пригородным и должен был кормить Ленинград.
Война, блокада
Менее двух мирных лет было отпущено Евдокии Петровне в нашем районе, но и этого оказалось достаточно, чтобы стал он для неё родным навсегда. Война застала ее в колхозе «Заветы Ленина» Губаницкого сельсовета, где она делала съемку для аэродрома. Война потребовала строительства новых аэродромов, и Евдокию Петровну направляют в Хвойнинский район Новгородской (тогда Ленинградской) области, где велось строительство аэродрома. Когда работы были закончены, её уговаривали остаться, потом специалисты из района звали эвакуироваться на Вологодчину. Но она знала, что её имущество в Волосове и... отказалась. А состояло это имущество из чемоданчика, оставленного на сохранение в райисполкоме.
Эта привязанность к Волосову едва не стоила Евдокии Петровне жизни: она попала в блокаду. Пока она ждала талона на организованную эвакуацию в Сибирь, выезд прекратили.
Она осталась на казарменном положении в управлении землеустройства. Дали ей и штатную должность пожарника. Ночью искала свободный кабинет, чтобы переночевать, а днём ходили па оборонные работы через весь город, попадали под обстрелы. В Колтуптах, где они в мерзлой земле долбили ходы сообщения для оборонных объектов, жили в старом скотном дворе, спали на полу, на соломе. От январского холода женщины спасали друг друга теплом своих тел: спали, тесно прижавшись друг к другу, поворачивались все вместе.
Человеческая доброта не раз спасала Евдокию Петровну в моменты, когда смерть уже стояла рядом. Пожилая женщина, сторож их учреждения, пожалела молоденькую девушку, пригласила к себе домой, самовар согрела, да так и не отпустила. Сдружились и жили втроем с её родственницей, как родные. По-очереди стояли за хлебом, один раз целую неделю — с 4 по 7 января, меняли друг друга каждые два часа. Жарили лепешки из кофейной гущи, горчичного порошка, спасались кипятком из самовара, щепочки для которого тоже найти было непросто. Отогревались кипятком, оттаивали душой и телом, разговаривали, плакали. На лесозаготовки в феврале Дуня шла, как на спасение — обещали накормить. Под обстрелом перебрались через Ладогу, их действительно накормили, но её спутник, съевший две порции, умер...
И в Бабаево, где она занималась разгрузкой вагонов с брёвнами, ей снова посчастливилось встретить добрых людей. Расселили их по квартирам, Дуня попала в семью машиниста, а жена его работала в буфете. У нее уже была настоящая дистрофия, к отекшим ногам были словно гири пудовые подвешены. Эта семья спасла ее от голода. Потом она работала в Ефимовской в Облзо по специальности, в Тихвине, в Хвойной она проработала два года старшим землеустроителем, а в марте 1944 года, когда наш район освободили, Евдокия Петровна вернулась в Волосово.
Дома
Она выжила в этой страшной войне, она вернулась домой. Это было чудом, которому Евдокия Петровна удивляется по сей день. Работы для старшего землеустроителя района был непочатый край - целое море, даже океан работы. Планового материала не осталось, всё приходилось начинать с «нуля». Нужно было наладить весь земельный учёт, учесть не только земли колхозов, совхозов, но и каждую сотку приусадебного участка, потому что каждый клочок земли облагался налогом, денежным и натуральным. За этим учетом строго следили финансовые органы.
А в 1950 году началось первое укрупнение колхозов. Раньше ведь как было — что ни хутор, то колхоз. Сократил их количество немец, но и после войны восстановили 97 колхозов и 12 совхозов. Вся работа по землеустройству лежала на Евдокии Петровне. В 1946 году была сделана первая аэрофотосъёмка района, определены и нанесены на карту его границы. Это было большое и важное дело. А была ещё повседневная и тоже очень важная работа, заставлявшая её уходить из дому в понедельник и возвращаться в субботу. Ходила пешком по пустырям, где до войны были сожженные немцами деревни Раковского сельсовета. Там были отгонные пастбища, использование которых она проверяла. Плохо одетая и обутая, она ночевала в крестьянских избах. «Чьих только блох не кормила», — со смехом вспоминает Евдокия Петровна.
В 60-е годы началось осуществление генерального плана укрупнения хозяйств, переведение колхозов в совхозы, создание агрогородков. Именно тогда и были объявлены неперспективными многие деревни района, где до этого шла нормальная жизнь. Людей сселяли на центральные усадьбы, в «пятиэтажки». Тогда этот процесс казался очень прогрессивным, но потом Евдокия Петровна поняла, что это было очередное разрушение крестьянского уклада жизни, насильственный отрыв его от земли, от своего подворья. Несмотря на помощь Росгипрозема, основная работа снова легла на плечи неутомимой Евдокии Петровны. Она снова много ходила пешком, ездила на попутках — общественного транспорта практически не было. Чтобы попасть в
Сабск, она ехала до Молосковиц, ночевала в сельсовете, а утром на «аварийке», шедшей в Осьмино, добиралась до Сабска.
А были еще годовые отчёты, земельные балансы, над которыми она трудилась с утра до 10 вечера, да ещё домой бумаги прихватывала.
В последние годы работать стало легче, появился плановый материал. Евдокия Петровна могла пожинать плоды огромного многолетнего труда.
Золотая осень
На пенсию она ушла в 1971 году, оставив своё «хозяйство» в образцовом порядке. Работе Евдокия Петровна отдала всю жизнь — она была и смыслом, и радостью. Наверное, специфика этой работы помешала ей создать семью, но она никогда не была одинока. Сразу после войны к ней приехали две младшие сестры-подростки. Она их учила, трудоустраивала, была им и сестрой, и матерью. В Волосове у неё есть племянница, все очень дружные — настоящая семья. Послала ей судьба и хорошую подругу: вот уже 48 года они дружат с Надеждой Евгеньевной Анисимовой, деля и радость, и горе, и заботы.
Недавно Евдокии Петровне исполнилось восемьдесят, возраст почтенный, но встречает она его в относительно добром здравии, она еще полна энергии, интереса к жизни. У нее есть множество увлечений, в том числе и рукоделие: она прекрасно шьёт, вышивает, любит и читать, вот только зрение подводит. С большим удовольствием работает на дачном участке — на окошке уже зеленеет рассада.
Живет Евдокия Петровна в ладу с собой, с людьми и даже с нашим непростым временем, на демократов не обижается, говорит, что живет лучше, чем когда бы то ни было. Правда, иногда кольнет в сердце боль, когда покажется, что растаскивается и разбазаривается труд её жизни. Но и ко, времени, в котором она прожила жизнь, у нее есть свои претензии.
Уже сейчас, листая на досуге страницы своей жизни, она приходит к выводу, что она, как и другие скромные люди, не была никому нужна, нужен был только их труд.
За десятилетия своего самоотверженного служения системе она не получила высоких наград, которые заслужила не менее других: есть несколько медалей, а самая дорогая награда - знак «Отличник сельского хозяйства», полученная 5 мая 1945 года, первой мирной весной. Душу согревает убеждение, что жизнь прожита не зря, что оставила скромная русская женщина в ней свой след. Долгих Вам лет, Евдокия Петровна, и будьте счастливы!
Л. ЛЕБЕДЕВА (общественно-политическая газета Волосовского района "Сельская новь" 16 апреля 1996 г.)