Из очерка Кириллова И.Е. «В наступлении»/

Сборник «Из боя в бой. Одиннадцатая Валгинская стрелковая дивизия в боях  за Ленинград»

25 января 1944 года 1-й стрелковый батальон 320-го полка наступал по дороге в направлении на Торосово, а наш 3-й батальон, в котором я ко­мандовал 8-й ротой, сбивая группы прикрытия противника, продвигался по дороге на Минково-Везиково. У деревни Везиково противник отразил нашу атаку и открыл сильный заградительный огонь из артиллерии, пулеметов и минометов.

В предыдущих боях за Фюнатово мы потеряли замечательного, опыт­ного и любимого комбата капитана Павла Михайловича Боброва. Батальон было приказано принять начальнику штаба старшему лейтенанту Федору Григорьевичу Смирнову. Для молодого офицера это были первые самостоятельные бои, поэтому прежде чем принять какое-либо решение, он часто советовался со своими офицерами. И на этот раз, посовещавшись, мы при­няли решение послать одну роту лесом, опушка которого слева подходила близко к Везиково, затем в условленное время атаковать деревню с двух сторон. Вскоре на соседнюю деревню Паккалово пошли в атаку с танками подразделения соседней 90-й дивизии. Наша рота развернулась в цепь, пра­вее наступающего соседа, и ворвалась в Везиково. Застигнутый врасплох противник бежал из деревни так поспешно, что в некоторых домах мы об­наружили горячий чай, бутылки с ромом и закуску. О выполнении боевой задачи доложили по рации в штаб батальона.

На исходе был короткий зимний день. Все подразделения и тылы баталь­она сосредоточились в Везиково. Многолюдно у походных кухонь. Группа молодых бойцов тесным кольцом окружила комсорга батальона старше­го лейтенанта Вениамина Григорьевича Бессонова. Слышались шутки, смех, кто-то затянул песню.

Отдыхая, мы с тревогой посматривали в сторону Торосово, где не утиха­ла артиллерийско-пулеметная перестрелка. В воздухе там непрерывно зави­сали немецкие осветительные ракеты. Связисты подозвали к рации комбата. Командир полка Михаил Авдеевич Слабинский приказал 3-му батальону под покровом ночи подойти к Торосово и с рассветом помочь 1-му батальону овладеть этим крупным населенным пунктом.

Не зная этого, расположив свою роту на отдых и организовав патруль­ную и караульную службы, я с удовольствием прилег на горячую русскую печь в одном из домов: разболелась спина — дал знать о себе застарелый радикулит. Но не успел я заснуть, как прибежавший связной передал при­каз срочно прибыть в штаб батальона. Там выяснилось, что комбат принял решение выйти на опушку леса, которая близко подходит к средней части Торосово, и внезапно атаковать противника.

Прервав отдых, пополнив боеприпасы, батальон еще до рассвета совер­шил марш на рубеж сосредоточения, метрах в 600 от деревни Торосово.

Моя восьмая и девятая роты получили задачу; с опушки леса, скрытно, а глубоком снегу, по-пластунски как можно ближе приблизиться к деревне. Соблюдая маскировку и осторожность, разгребая перед собой снег, мы ползли к жердевой изгороди огородов крайних домов. Чуть впереди меня проворно двигался ординарец. Правее ползла группа связистов батальона, раскручивая телефонный провод. У изгороди подключили телефонный аппарат и доложили на КП батальона о готовности к атаке. Рота 82-миллиметровых минометов развернулась для ведения огня.

Противник продолжал вести огневой бой с батальоном капитана Александра Васильевича Бочарова, не ожидая нас с этой стороны деревни. В условленное время с КП батальона взвилась зеленая ракета. В утренней мгле раздалось громкое «Ура!» Обе роты дружно поднялись и, ведя огонь на ходу, стремительно побежали к деревне. Для противника атака была настолько неожиданной и стремительной, что лишь некоторые его пушки успели развернуться в сторону наших атакующих цепей и сделать по 1 —2 бесприцельных выстрела. Завязался уличный бой. В атаку поднялся 1-й батальон, наступающий вдоль дороги с северной стороны деревни. Вражеский гарнизон, бросая технику и вооружение, оставляя раненых, бежал в сторону Волосово. К 9 часам утра 26 января Торосово было очищено от немцев.

Когда бой стих, из подвалов уцелевших домов стали выходить женщины, дети, старики — исхудавшие и измученные. Со слезами на глазах они бросались к воинам-освободителям, обнимали и целовали их, детишки оказались на руках у солдат и офицеров, не скрывавших слез радости, вызванных встречей с нашими советскими людьми, освобожденными из фашистской неволи.

Освобожденные рассказывали воинам о «порядках», установленных немцами на временно захваченной ими советской земле, издевательствах и зверствах, чинимых над беззащитными людьми. Посреди деревни собралось более 60 местных жителей. Немцы пытались угнать всех с собой, но внезапная атака сорвала их намерения, успели угнать лишь 15 человек, из этой группы двоим: Ивану Парфенову и Зинаиде Трусовой удалось бежать и вернуться в Торосово. Жители рассказывали о том, как были схвачены и жестоко замучены 8 июля 1943 года восемь местных жителей: Леонид Иванов, отец и сын Никаноровы, Михаил Михайлов, Зезов, Скита, Неклюдов и Айкмаш. Их зверски пытали, а затем расстреляли и для острастки повесили трупы в центре села Большие Губаницы. Трупы несчастных висели три дня и снимать их не разрешалось. Беседа незаметно переросла в митинг, на котором воины клялись, не щадя сил, отомстить фашистам за муки советских людей, быстрее изгнать врага с родной земли. Прибывшее командование дивизии выдало жителю деревни Павлу Осиповичу Трусову, у которого четыре сына сражались в рядах Красной Армии, мандат, уполномочивающий его осуществлять в деревне и в совхозе «Торосово» всю полноту гражданской власти.

Для меня этот бой памятен и тем, что в Торосово осколками разорвавшейся рядом вражеской мины я был тяжело ранен.  Мои боевые друзья после непродолжительного отдыха и пополнения боеприпасами продолжали наступление в направлении районного центра поселка Волосово, а я через два дня оказался в ленинградском госпитале на Литейном проспекте, в доме 58, в палате тяжелораненых: левая нога в гипсе, а правая рука в шине. Свыше шести месяцев длилось мое лечение. Все это время я поддерживал связь с родным полком и со своей ротой. Дивизионная газета «Красное знамя» 12 июля опубликовала выдержки из моих писем фронтовым друзьям. Тянуло меня в родной боевой коллектив. Когда сняли гипс, начал учиться стоять, а затем и ходить с костылями.

Журнал боевых действий 320 сп 11 сд